«Рука руку моет, а вместе – лицо». Эта абхазская пословица —  вовсе не о круговой поруке,

а о человеческой солидарности – друзей,родственников,соседей, целого народа, наконец.

Приехавшие ко мне в гости друзья из Сухума  рассказали, что раз в году в Ростове собирается  их диаспора – все абхазы, живущие в Ростовской области. Устраивают в складчину большой праздник, приглашают студентов – земляков, грызущих гранит науки в донских вузах  (их угощают бесплатно – что со студента взять?).

На чужое торжество (в тот раз оно проходило в одном из ростовских ресторанов) идти без приглашения вроде  не принято. Но не зря слава об абхазском гостеприимстве гремит по всему Кавказу. Стоило только представиться (даже журналистское удостоверение показывать  не пришлось), как меня тут же посадили на самое почетное место – рядом с  академиком, президентом Всемирного конгресса  абхазо-абазинского народа Тарасом Мироновичем Шамба. Он специально прибыл из Москвы не только на праздник, но и с важной миссией: в этот день в Ростове прошла выездная сессия конгресса, на которой было принято решение об открытии на Дону его отделения.

Какое уважение  мне было оказано,  я поняла, как только оглядела огромный зал ресторана: мало того, что я сидела рядом с президентом и академиком Шамба, к тому же и очень близко от тамады. Я еще  оказалась… единственной женщиной за мужским столом.  Застолье  проходило по всем абхазским традициям: за одним столом сидели мужчины, за вторым – женщины, за третьим – молодежь: девушки с одного края, парни – с другого.

Стол ломился от яств, причем ни одного салатика из супермаркета, к которым мы все уже успели привыкнуть, обнаружить не удалось. Все блюда национальной кухни (а другой  не было) приготовили своими руками абхазские хозяйки, известные как прекрасные кулинарки.  Множество блюд их фасоли, самых разных соусов, солений. Само собой мамалыга с сулугуни (соленый сыр едят вместе с  этой разваренной пресной кукурузной  кашей). Но главным блюдом, конечно, было мясо – огромный кусок телятины, сваренный целиком. Казалось бы, самая простая еда, ан нет – телятина оказалась необыкновенно нежной и вкусной. Совершенно очевидно, что в ее приготовлении тоже есть секрет.

Впрочем, распробовать все эти вкусности удалось не сразу: еда на абхазском застолье (а особенно в начале торжества) — далеко не самое главное. Главное — сказать друг другу хорошие слова, люди собираются для приятного общения. Слово дает тамада, и когда кто-то начинает произносить тост, все встают. Тостующий закончил свою речь (короткую или длинную, зависит только от его ораторского искусства, никаких ограничений  нет),  но это не значит, что теперь все могут выпить. Каждый  должен сказать свое ответное слово (у нас это называют «алаверды») и только после этого выпить рюмку. Поэтому тянутся застолья часами, но все крепко держатся на ногах, потому как стоять приходится больше, чем сидеть. А вот пить так, чтоб, как говорится, «мордой в салат», за кавказским столом не принято.

Попробуй, станцуй лезгинку, если ноги заплетаются!

На ростовском байраме первой вышла танцевать черноокая красавица,  явно солистка какого-то ансамбля  национального танца – если не профессионального, то любительского. Через несколько минут к ней подскочил пацанёнок лет десяти. Нисколько не смущаясь, что его партнёрша – взрослая девушка, он  стал танцевать, как настоящий джигит — бабочкой порхать вокруг девушки. За ними потянулось и старшее поколение – седовласый академик  Шамба тоже станцевал лезгинку.

Апсуара – кодекс чести

…И снова тосты: когда мужчины говорят, музыка смолкает. В тот день тостов за  Россию и Донской край, гостеприимно принявший абхазов, было  не меньше, чем здравиц в честь  Абхазии – Апсны (в переводе на русский  Страна души).

В самой Абхазии такие праздники – целого села или  улицы, нескольких улиц, объединенных в одну общину –  устраиваются обязательно хотя бы раз в год. Чаще можно, реже нельзя.  В Гудауте, где живут мои друзья,  весь город поделен на  кварталы — общины. Все события соседи – члены общины отмечают  вместе. И свадьбу помогут организовать и, если горе случится,  в беде не бросят. Получается, что даже если человек стар, болен, живет без семьи, он всё равно не одинок — рядом всегда есть люди, которые помогут.

На наши формальные советы микрорайонов это совсем не похоже. Ну, разве можно попросить у  совета микрорайона, например, столы к свадьбе или к поминкам? А в Гудауте у старшего общины – самого уважаемого человека – имеется на хранении общественный инвентарь для таких случаев: столы, стулья, посуда. И, конечно, палатки, которые открывают прямо во дворе или на улице (а как иначе разместишь тысячу человек – столько родственников, друзей, родственников друзей и друзей родственников принято приглашать в Абхазии на свадьбу).

В Сухуме в современных  девятиэтажках тоже есть такие неформальные сообщества — не просто соседей по лестничной клетке, а по-настоящему близких людей. Каждый подъезд  большого дома – община со вполне реальными обязательствами людей друг перед другом, нигде не прописанными, но каждому известными и понятными.

Помощь другу, соседу, земляку, соотечественнику является важной  частью абхазского национального кодекса чести  апсуара. Этот  неписаный свод морально-этических правил  помог абхазам пережить все невзгоды, выпавшие на долю их народа. Пережить всё и сохранить свой род, язык,  традиции – не только на родине, в Апсны, но и в Турции и других странах Востока,  куда две трети населения Абхазии были  в позапрошлом веке выселены после русско-кавказской войны.

«Говорят, на Кавказе воруют невест…»

Недавно у моих друзей в Гудауте произошло радостное событие: старшая дочь вышла замуж. По абхазским обычаям — просто ушла  к мужу. Родители ее, конечно, возражали, но не так, чтоб уж очень:  общественное мнение такого поступка не осуждает. Если девушка перешла жить к парню, значит, теперь она его жена перед богом и людьми. Со всеми правами законной супруги (а если избранник ее обманет или обидит, у нее есть братья, не родные, так двоюродные). Свадьбу же можно играть через год или два, когда уже родятся дети, а можно и вообще не играть. Правда, тогда родственники обидятся: нельзя лишать близких людей такого праздника. Что же касается загса, то туда ходить и вовсе не обязательно.

Такого понятия, как гражданский брак, у абхазов нет вовсе  (не говоря уже о новомодных иностранных словечках вроде «бой-френда»). До замужества девушка должна свято хранить целомудрие, сколько бы ей ни было лет  (двадцать, тридцать или сорок, это не имеет значения). Да приличный молодой человек и не позволит себе ничего такого…лишнего.  Как сказал мне про  отношения с предметом своего обожания один влюбленный молодой абхаз, «с девушкой нельзя обращаться, как попало». Капризная красавица так и не сказала парню «да», и ему ничего не оставалось, как только смириться с этим.

Невесту по-старинному обычаю можно  украсть (правда,  бывает это сейчас очень редко). В этом случае жених должен употребить все свое красноречие, чтобы  по-хорошему уговорить девушку стать его женой или, если она категорически откажется, в тот же день с извинениями вернуть ее родителям. В противном случае его ждут крупные неприятности: нет, в милицию никто обращаться не станет, тут это не принято. Но братья девушки отомстят обидчику, поколотят негодяя так, что на всю жизнь запомнит. Убивать не станут, потому что можно накликать на оба семейства еще большую беду: не менее древний обычай  кровной мести  в Абхазии никто не отменял.

Помните слова популярной песни: «Говорят, на Кавказе воруют невест, и за кражу невест не ведут под арест…»? Так оно и есть на самом деле.

…Друзья мне уже сообщили, что семейное торжество, конечно, как и положено, будет. Приготовления уже начались. Вот погуляю на веселой абхазской свадьбе и обязательно расскажу об этом читателям.

  Любовь Вольнова